Книга Двойная звезда. Том 1  - Евгения Соловьева

А чтобы преподаватели не догадались, куда это к вечеру направляется компания адептов, название трактира в любом разговоре менялось до полной неузнаваемости. Боевики, к примеру, обзывали «Флягу» «Бездонной бочкой», алхимики и артефакторы без затей – «Алхимией», некроманты – «Погребком». Иллюзорники, как помнилось Грегору, изобрели нечто вовсе несусветное – «Утонувшая Истина»… «И ведь думали, что дежурный мэтр и не подозревает о наших хитростях! – усмехнулся про себя Грегор. – Надо же было быть такими самоуверенными болванами!»

Не иначе, с «Мельником-Висельником» та же история.

Экипаж, к немалому удивлению Грегора, оказался неожиданно удобным – или же за эти дни он утомился больше, чем думал сам? «Какая, впрочем, разница?» – подумал он и прикрыл глаза. На минуту, не больше! Он всего лишь минуту отдохнет…

… – Приехали, ваша светлость! – окликнул возчик, и Грегор вскинулся на узком сиденье.

«Уснул! Поехал допрашивать вероятного барготопоклонника – и уснул в дороге! Узнал бы кто – вот был бы позор на всю столицу!»

Впрочем, даже короткий сон освежил и прояснил мысли. Мысленно пообещав себе завтра же устроить выходной – настоящий, как положено мэтру-преподавателю во время праздников! – Грегор распахнул дверцу экипажа…

…И невольно выругался: в такой непролазной грязи увязали колеса. Пожалуй, назвать это бурое вязкое зловонное месиво «грязью», значило незаслуженно оскорбить последнюю. Тут что, помои прямо на дорогу выплескивают? Или еще что похуже? Да в любом наскоро разбитом солдатском лагере куда чище и приятнее глазу!

Видят Семеро, Грегор понимал и не осудил бы честную бедность. Кто угодно может оказаться в стесненных обстоятельствах, Вэйд Девериан тому пример! Но люди, согласные жить в подобной грязи, – да можно ли вообще считать их людьми в полном смысле слова? Уж для того, чтобы выкопать и закопать выгребную яму, не нужны ни деньги, ни магия, и если местные жители предпочитают выплескивать помои на улицу, это говорит о них яснее и красноречивее любых слов.

Трактир изрядно напоминал разбойничий притон: одноэтажная хибара, крытая соломой, с низкими окнами, затянутыми… бычьим пузырем, что ли? Вместо вывески над входом болтался подвешенный на длинной веревке пузатый мешок, и в самом деле похожий на удавленника. Так вот откуда такая разница названий…

– Ваша мажеская светлость, – окликнул извозчик, то ли впечатленный руганью приличного с виду клиента, то ли устрашенный местными красотами. – Ежели вам не сам трактир нужен, а дом какой, так вы скажите, я вас до самого порога довезу! А то ведь утопнете, или еще что похуже случится!

– Третья улица налево, дом с зеленым забором по правой стороне, – с невольной благодарностью ответил Грегор, закрывая дверцу.

Конечно, армейским сапогам грязь не навредит, даже такая мерзкая, но и пешие прогулки по здешним трущобам – вовсе не то удовольствие, которое хочется растянуть подольше!

Экипаж снова тронулся с места, не так быстро, как хотелось бы, но и не так медленно, как мог бы, и Грегор выглянул в окошко, сам не зная, что он хочет увидеть?

По обе стороны улицы вкривь и вкось стояли убогие домишки. Не падали они, кажется, только потому, что подпирали друга друга – дважды Грегор увидел домики с одной общей стеной. Пожалуй, на их фоне пресловутый «Мельник» – «Висельник» вполне мог сойти за приличное заведение!

Третья улица налево напоминала нору, причем крысиную, Грегор всерьез усомнился, пройдет ли там экипаж. И если это называется улицей, то каковы же здесь переулки?

– Приехали, ваша светлость! – сообщил возчик через несколько минут, и Грегор, открыв дверцу куда осторожней, чем в первый раз, покинул экипаж.

На этой улице было еще грязнее, чем возле трактира, каким бы невозможным это ни казалось. Сапоги утонули в отвратительном буром месиве почти по голенище, и Грегор поморщился – вот же мерзость…

– Подожди здесь, – велел он извозчику, отдав ему оговоренную плату и прибавив еще сверху. – Скоро назад поедем.

Разумеется, в собственный особняк он без труда построил бы портал, но не сейчас же, когда сам вынес проект об ограничении магических перемещений! И который будет рассмотрен не раньше, чем через две недели, проклятье! Так что извозчик пригодится в любом случае, найдет он мальчишку или нет.

Забор, то есть несколько криво вкопанных и кое-как переплетенных жердин, отделявших двор от дороги, при некоторой фантазии действительно можно было назвать зеленым. Точнее, гнилостно-болотным, но Грегор не сомневался – именно этот дом ему и нужен. Хотя бы потому, что у других домов никаких заборов не было вовсе.

Двор был по местным меркам вполне приличным – в пять длинных шагов от скрипучей, болтающейся на заржавевших петлях калитки до крыльца. Почти у самой стены дома торчало из земли изумительно кривое и трухлявое с виду дерево, род которого Грегору не удалось бы определить, даже будь оно покрыто листьями, а не снегом.

«Еще немного, – бесстрастно подумал он, – и корни уйдут под стену, если этого уже не произошло, так что через год-другой здесь будут руины. Впрочем, судя по стволу, не надо ждать и корней, довольно будет одного достаточно ветреного дня – и дерево упадет прямо на крышу. Хозяева, вероятно, будут оплакивать развалины горше, чем собственных детей, и сетовать на немилость Претемнейшей. И это вместо того, чтобы взять топор и срубить злосчастное дерево, как сделал бы любой хороший солдат или маг – да хоть бы и купец! И меня еще будут убеждать, что все люди равны!»

Грегор коротко и требовательно постучал в дверь, выждал не меньше минуты и постучал снова.

На третий раз дверь, протестующе заскрипев, открылась, и Грегора снова окатило тяжелым зловонным духом, пришедшим откуда-то из глубины дома, совершенно неопределимым и более мерзким, чем вонь нечистот на улице. Здесь, по крайней мере, запахи уносил ветер!

Открывшая дверь женщина была, пожалуй, еще не стара, в ее скрученных узлом русых волосах пока не блестела седина. Но и назвать ее молодой тоже не вышло бы: красное лоснящееся лицо уже пробороздили первые морщины, а взгляд блеклых выцветших глаз почему-то напомнил Грегору взгляд старой лошади, давно прожившей свои лучшие годы и уже не ждущей от жизни ни хорошего, ни плохого.

Женщина вытерла руки о засаленный передник, пожевала губами и неожиданно приятным ясным голосом спросила:

– Чего угодно, сударь?

– Мне нужен юноша по фамилии Морстен, – ответил Грегор, не став поправлять женщину. Простолюдинка не обязана разбираться в правилах титулования, да и он не учитель этикета. – Он проживает в этом доме, если не ошибаюсь?

Женщина нахмурилась, потерла лоб ладонью, и почти тут же ее глаза прояснились.

– Фамилию запамятовала было! Вот ведь совсем негодная память стала, сглазил, что ли, кто? И верно, Морстен. Проживает, а как же. Только сзаду дома – там комната отдельная, и дверь своя, чтоб через нас, значит, не ходить… Да он наверняка тамочки и сидит, свечки палит.